Амазонки - Страница 4

- Не могу поверить, чтобы человек вашего склада мог заказать такой низкопробный отель, - начал он выговаривать мне. - Вы считаете это допустимым?

Прежде чем я успел послать его к дьяволу, он вежливо улыбнулся:

- Разве мы путешествуем не для того, чтобы получать удовольствие? И добавил доверительным шепотом: - Вы, конечно, уже поняли, что я тоже не здешний. Я махнул рукой, показывая, что этот факт мне абсолютно безразличен.

Он воскликнул:

- Кстати, я разве не представился?

Запустив в карманчик жилета два пальца, он достал визитную карточку и протянул ее мне. Я с деланным интересом вгляделся в длинную фамилию, которую невозможно было прочесть; успел только заметить, что над ней изображен дворянский герб. Я пробормотал в ответ свою плебейскую фамилию. Не слушая меня, он пустился в новый длинный монолог, завершив его предлинной фразой:

-... и вы, конечно же, знакомы с моими произведениями.

Я воскликнул:

- Впервые слышу!

Он не высказал разочарования и произнес странную фразу:

- Однако нет других исследователей амазонок, кроме меня!

И погрузился в какие-то свои размышления, предоставив мне наконец возможность пуститься наутек.

Я обежал площадь, не узнавая ничего, и остановился в полном недоумении. Где вода, где берег? Мне не вырваться своими силами из этого дьявольского лабиринта!

Возвращаюсь, побежденный, к освещенному островку - единственному месту, где можно бросить якорь. Странный человек снова начинает свои рассуждения, как будто не заметив моего отсутствия:

- Согласитесь, что нельзя общаться с людьми, не делая между ними никаких различий. Роду человеческому грозит вырождение. И наш долг - не допустить этого. Но, кстати, вам будет спокойнее в частном доме...

- Я был бы вам очень признателен, если бы вы подсказали, как пройти кратчайшим путем к мосту Академии, - грустно попросил я.

- Следуйте за мной, - коротко отозвался он.

Неужели этот человек наконец-то услышал меня? Но он остановился у фонтана, украшенного высокими фризами с изображением вздыбленных коней.

- Изучите хорошенько эти фигуры! - воскликнул барон. - И вы сразу поймете связь между ними и моими героинями.

Я опустил чемодан на скользкую брусчатку мостовой и погладил мраморный зев фонтана, который, кажется, дышал под моими пальцами.

- Эти лошадки позволяли оседлать себя только тому, кто их любил, продолжал рассказчик. - А любить друг друга могут только существа, созданные одинаковыми.

Я устало ответил, уловив его мысль:

- Пол перестает быть злом, если не подчиняется законам вида? Он вдруг посмотрел на меня как на старого знакомого.

-Вы упрямо используете слова, чтобы скрыть свои мысли, - воскликнул он. - Это секрет любого самоубийцы. Амазонкам помогло выжить то, что они не разговаривали.

Несомненно, делаю ошибку, притворяясь, что принимаю его игру:

- Так вот откуда идет их дурная слава?

- То, что им никогда не могли простить, - это их стремление к однополому существованию.

- Как же они продолжали свой род?

- Иллюзия необходимости противоположного пола еще не делает любовь возможной, но лишь скрывает ее истинные возможности.

- Природа, однако, распорядилась по-своему...

- Природа чаще обрекает нас на несчастья, чем на радости.

- Но мы не можем выбрать себе другие условия для жизни.

- Можно просто не подчиняться условиям.

- Убежать в фантастику?

- Мудрость амазонок заключается в том, что они отбросили сказку о мире, разделенном на мужчин и женщин.

- Отказ от признания полового плюрализма не может изменить реальность бытия.

- Они всегда знали, что существует только один пол.

- В каком мифическом пространстве?

- В том, где мифы становятся реальностью.

- Единственная реальность, о которой можно говорить с уверенностью это смерть.

- Смерть понятна только там, где существует любовь, которая является антитезой смерти, - это отмена всех различий. - А амазонки вели войны из любви к жизни или из любви к смерти?

- Они сражались только за свободу любить.

- И какими мерками они измеряли эту свободу?

- Самой красотой их обнаженных торсов!

- То есть вы хотите сказать, что они были лесбиянками?

- Они были сами себе хозяйками.

- Такое искусство может иметь различный смысл.

- Смысл, который в этом заложен, еще никем не понят.

- Ну конечно, иначе амазонки не дожили бы до наших дней.

Он не реагирует на сарказм, просто замечает:

- В противном случае зачем я был бы здесь?

Я стараюсь казаться объективным:

- И каким образом они воспроизводятся?

- Кооптированием.

Мое молчание, по-видимому, заставляет моего странного собеседника думать, что я размышляю над этим открытием. Поэтому он уточняет:

- Вербуются среди женщин, способных быть мужчинами, и среди мужчин, способных быть женщинами.

Должно быть, я на какое-то мгновение закрыл глаза, потому что, осмотревшись, вдруг никого не увидел рядом с собой. Жду какое-то мгновение, зову. Никто не отвечает. С некоторым сожалением поднимаю свой чемодан и снова пускаюсь в путь с новым болезненным усилием, в попытке вырваться из лабиринта, в который я позволил себя завлечь.

Удаляюсь от фонтана, пока не натыкаюсь на стену. Обойдя ее, нахожу проход. В конце прохода вижу обычные венецианские стены. Но канал, идущий вдоль этих стен, имеет узкую неогороженную мостовую, и приходится ступать по воде. Чем дальше, тем вода становится выше. Может, это начало одного из очередных наводнений, которые так часто случаются в Венеции? Может, начинается период, когда расположение луны и солнца поднимает уровень моря? Знаю только, что в этом направлении идти больше нельзя. Но только делаю несколько шагов в другую сторону, как снова коварная вода настигает меня. Теряя голову, опрометью бегу с этого места. Туман превратился в жидкий лед, который морозит губы и жжет глаза. Руки и ноги становятся ватными. Кажется, я чувствую за спиной журчание настигающей меня темной и густой массы. Больше нет моих сил.